Гостиничный бизнес в Екатеринославе

Угол ул. Глинки и Миронова

Гостиница Европейская

Гостиница "Гранд-отель", ул. Упорная (ул. Глинки, 16)

Екатерининский проспект. Отели "Бристоль" и "Пальмира"

Отель Пальмира

Отель Пальмира уг. Серова и проспекта

Шпиль

Гостиницы - лицо любого города. От того, как принимают в них "своего" или иностранного гостя, зависит, какой образ местности отложится в его сознании. По уровню гостиничного сервиса судят о степени "цивилизованности" принимающей стороны. А что знаем мы о екатеринославских гостиницах ХІХ - начала ХХ веков? Источников сохранилось немного, но достаточно для того, чтобы представить картину развития города, его постепенного благоустройства.

Информации о постоялых дворах и заведениях гостиничного типа в Екатеринославе конца XVIII - первой половины XIX веков почти не сохранилось. Отрывочные сведения косвенного характера встречаются в "Екатеринославском юбилейном листке", в ряде мемуаров лиц, связанных с городом.

Тема эта не стала предметом самостоятельного исследования. Сформировавшийся в историографии образ Екатеринослава как глубокого захолустья, города, несколько десятилетий ютившегося под обширной горой, тонувшего в безвылазной грязи, где главные городские улицы служили для выпаса скота - такая картина подразумевает отсутствие элементов "гостиничного сервиса". Так оно, в сущности, и было. Мы не имеем достоверных сведений ни о внешнем виде первых екатеринославских гостиниц, ни об уровне сервиса в них. Однако ценным источником для нас могут служить записки современников и исторические аналогии.

Столица Российской империи - Петербург - служил для всех провинциальных городов эталоном, образцом для подражания. Начало гостиничному хозяйству в Петербурге в 18 в. положили постоялые дворы и трактиры, предоставлявшие проезжим пищу и ночлег. С развитием торговли появились гостиные дворы, при которых останавливались купцы. Одной из первых в Петербурге стала гостиница "Большая гостиница Париж", основанная в 1804 г. по Малой Морской ул. В 19 веке стали появляться маленькие и относительно недорогие гостиницы, так называемые меблированные комнаты. Большинство гостиниц размещалось в центре города. В 1894 г. в Петербурге было 40 гостиниц и 209 адресов меблированных комнат. Гостиницы в большинстве своем носили звучные названия типа "Европейская", "Астория" и т.п. Эти же тенденции получили свое воплощение и в массе провинциальных городов, одним их которых, к сожалению, долгие десятилетия оставался Екатеринослав.

Интересные сведения о состоянии гостиничного хозяйства можно почерпнуть из мемуаров французского путешественника маркиза де Кюстина "Россия в 1839 году", получивших в свое время скандальную известность. Книга Кюстина вот уже более полутора сотен лет считается одним из самых информативных, и в то же время самых субъективных источников. Кюстин "открыл" для Запада николаевскую Россию. Вот как описывает французский гость пребывание в одной из лучших гостиниц Санкт-Петербурга - столицы империи. "Приехав в отель Кулона, я встретил здесь хозяина, огрубевшего, перерожденного француза. Его гостиница была в это время переполнена народом в виду предстоящих придворных торжеств по случаю бракосочетания великой княжны Марии, и он, казалось, далеко не рад был новому гостю. Это сказалось в том, как мало он уделил мне внимания. После бесконечного хождения взад и вперед и долгих переговоров мне отвели все-таки какое-то душное помещение на 2-м этаже, состоящее из прихожей, кабинета и спальной. Нигде на окнах не было ни портьер, ни штор, ни жалюзи, и это - при солнце, которое здесь теперь в течение чуть ли не 22-х часов в сутки не сходит с горизонта и косые лучи которого достигают отдаленнейших углов комнаты. Воздух комнаты был насыщен каким-то странным запахом гипса, извести и пыли, смешанным с запахом мускуса.

Усталость после испытаний минувшей ночи и утра и всех мытарств, перенесенных в таможне, победила мое любопытство. Вместо того чтобы тотчас же отправиться, по своему обыкновению, побродить наугад по улицам незнакомого города, я бросился, не раздеваясь, в плаще, на широкую, обитую темно-зеленой кожей софу, занимавшую почти целиком одну стену комнаты, и мгновенно крепко уснул, но... лишь на три минуты. Я проснулся с лихорадочной дрожью, и что же увидел я, бросив взгляд на свой плащ: маленькое темное пятнышко, но... живое. Называя вещи своими именами, я должен сказать, что был покрыт клопами, которые с радостью на меня набросились. Россия в этом отношении, видно, нисколько не уступает Испании, но там, на юге, освобождаешься от этих врагов и исцеляешься на воздухе, здесь же остаешься с ними постоянно взаперти, и война становится тем более кровавой. Я сбросил с себя все платье и стал бегать по комнате, крича о помощи. Какое ужасное предзнаменование для ночи, думал я и продолжал кричать во все горло. Появился русский гарсон, и я постарался растолковать ему, что хочу говорить с его хозяином. Тот долго заставил ждать себя; наконец он явился, и, когда я объяснил ему причину своего ужасного состояния, он расхохотался и тотчас же удалился, сказав мне, что я к этому скоро привыкну, так как в Петербурге без клопов я помещения не найду. Он посоветовал мне лишь никогда не садиться в России на канапе, так как на них часто спят слуги, которые постоянно имеют на себе легионы насекомых. Он успокоил меня также и тем, что клопы не тронут меня, если я буду держаться подальше от мягкой мебели, которую они никогда не покидают.

Гостиницы в Петербурге похожи на караван-сараи. Как только вы в них устроились, вы предоставлены исключительно самому себе, и если у вас нет своего лакея, вы останетесь без всяких услуг. Мой слуга, не зная русского языка, не мог быть мне полезен. Более того, он становился мне в тягость, так как я должен был заботиться и о нем. Но все же, благодаря своей итальянской сметливости, он вскоре нашел выход из создавшегося положения: в одном из темных коридоров этой каменной пустыни, которая называлась "отель Кулона", он разыскал какого-то искавшего службы лакея, говорившего по-немецки и хорошо отрекомендованного хозяином гостиницы. Я его тотчас же нанял, рассказал ему о своей беде, и ловкий немец сейчас же притащил мне русскую железную кровать. Я ее немедленно купил, положил на нее новый, набитый свежим сеном матрац и, подставив под каждую ножку кровати чашку с водой, поместил ее посреди комнаты, которую очистил от всей находившейся в ней мебели. Обезопасив себя таким образом на ночь, я вновь оделся и, в сопровождении своего нового слуги, оставил этот "великолепный" отель, походивший по внешности на дворец, а внутри оказавшийся позолоченной, обитой бархатом и шелком конюшней". Само собой разумеющимся такой сервис считался в Петербурге, и, конечно, что уж говорить о неудавшейся третьей столице Империи - Екатеринославе.

Сохранились несколько странных свидетельств современников - например о том, как знаменитый Потемкинский дворец, вернее, его развалины, служили в 1810 - 1820-х годах постоялым двором для учащихся местной духовной семинарии.

Старожил, воспитанник местной гимназии, Николай Рындовский, вспоминал в 1887 году: "Когда я приехал в Екатеринослав, в 1826 году… бывший дворец князя Потемкина… и три небольших каменных дома [по нынешней ул. Ворошилова - М.К.] представляли одне стены с отлично сохранившеюся на них, особенно на доме князя Потемкина, штукатуркою, без крыш, потолков, полов и балок. Дворец князя Потемкина в этом состоянии, а равно и сад при нем, - который ничем не был огражден и никем не оберегался и не охранялся, - служил для многих лиц духовного ведомства безплатным постоялым двором: обыкновенно лица эти, приезжая в Екатеринослав к 15-му июля за детьми своими, обучавшимися в семинарии и духовном училище, чтобы взять их на вакации домой, останавливались в развалинах дворца Потемкина, въезжали с лошадьми и повозками в поросшие густым и высоким бурьяном залу и смежные комнаты и там находили для себя удобный и безплатный приют, а лошади их безвозбранно паслись в саду".

Екатеринославские историки В.А. Беднов, а вслед за ним и Д.И. Яворницкий, приводят следующую историю, относящуюся к 1827 году. Казначей архиерейского дома (находился на горе, недалеко от дворца), иеромонах Иосиф доносил екатеринославскому архиепископу Феофилу, что "он услышал как-то близ дома покойного князя Потемкина необыкновенный шум и отправился туда. Едва он стал приближаться, как вдруг бывшие близ землянки, стоявшей около того дома, люди, по внешнему виду духовного звания, прибывшие по своим делам в Екатеринослав и остановившиеся с повозками своими под помянутым домом, бросились бежать. На месте же остались три женщины, которые заявили, что они вместе с одной старушкой живут в той землянке и занимаются продажей разного рода съестных припасов". Архиепископ Феофил обвинил консисторию, которая "допустила своего рода ставленническую ярмарку с ежедневным базаром и с подозрительными торговками. В пустом доме духовные завели вертеп". "Приезжая по разным своим делам в город, они вместо пристойных в городе квартир крыются, яко враны в нырища, в руинах княжеского дома. Сегодня же подать список духовных и запретить".

Такой вот "гостиничный бизнес" в Екатеринославе 20-х годов девятнадцатого века…

Видимо с крайне низким уровнем сервиса и невозможностью предоставления услуг "представительского класса" связан и тот факт, что влиятельные лица Империи, при посещении ими Екатеринослава, предпочитали останавливаться на квартирах местной знати. Подходящих гостиниц, скорее всего, не было. Так, пребывая в декабре 1792 г. в Екатеринославе, полководец Александр Васильевич Суворов останавливался в доме вице-губернатора Корбе; свита его находилась в доме самого екатеринославского наместника Василия Коховского, о чем последний и упоминает в своей переписке. Также сохранились сведения, что во время своего приезда в Екатеринослав в 1845 году, император Николай І проживал в доме доктора Нейласси (район пересечения просп. Карла Маркса и ул. Ворошилова).

В отношении уровня гостиничного дела Екатеринослав заметно контрастировал не только со столицей Империи, но и с реальной южной столицей - Одессой. Поскольку Одесса выросла и состоялась как мультикультурный центр, то дела с приемом гостей (в первую очередь, иностранных) там обстояли гораздо лучше. Содержателями гостиниц являлись, в основном, иностранные подданные. Так, в 1820-х гг. лучшей гостиницей в Одессе считался "Hotel du Nord", основанный генуэзским корабельным магнатом Вензано; в 1828 г. именно здесь располагалась свита императора Николая І. Итальянцы основали гостиницу "Hotel du Club", гостиница эта предлагала приезжим горячие ванны. С 1830-х гг. самой фешенебельной в Одессе считалась гостиница "Санкт-Петербург", располагавшаяся возле памятника герцогу Ришелье с прекрасным видом на море и знаменитую Потемкинскую лестницу. Владельцем отеля был грек, который владел французским и итальянским языками. При этом один английский путешественник вполне в духе маркиза де Кюстина высказывал недовольство условиями в гостинице "Hotel de la Nouvelle Russie", который он назвал "ужасным местом" и откуда он съехал как раз в "Санкт-Петербург". Другой приезжий, Гоммер де Гелль, свидетельствовал, что в "Nouvelle Russie" взимали 8 рублей в день без постельного белья - очень высокую сумму. Там не было звонков для вызова обслуги, а часто и самой обслуги. Приезжих также поражало и то, что в одесских гостиницах, кроме основной платы, приходилось платить еще и рубль за простыни. Кроме того, "сеньоры" вынуждены были часто привозить свои матрацы.

Уже много десятилетий среди пушкинистов и екатеринославских-днепропетровских краеведов остается без определенного ответа вопрос: где жил А.С. Пушкин во время своего вынужденного пребывания в Екатеринославе весной 1820 года? Поскольку в бумагах Пушкина не сохранилось никаких прямых указаний, часть считает, что он жил в городе, другая часть - что поэт снимал хату или отдельную комнату в предместье Мандрыковке. Не вдаваясь в суть этой дискуссии, отметим, что в "Екатеринославском юбилейном листке" 1887 г. опубликовано такое предание: "Известно, что в 20-х годах настоящего столетия, по случаю болезни, прожил в Екатеринославе от 2 до 3 недель знаменитый поэт А.С. Пушкин. Рассказывают, что он останавливался в доме Тихова (Матвея?), который содержал едва ли не лучший в то время постоялый двор. Дом этот теперь переделан и находится во владении Я.М. Михайличенко. На дверях дома, говорят, было даже написано Пушкиным какое-то четверостишие. Не может-ли кто сообщить "Листку" более подробные сведения об этом предмете?". Более детальной информации о том, что из себя представлял этот постоялый двор, тогда, к сожалению, не нашлось. Возможно, предприимчивый владелец дома мог сам инициировать появление такого предания, или Пушкин не жил постоянно здесь, а только посещал это здание и действительно оставил там напоминание о себе. Все эти вопросы, скорей всего, так и останутся без ответа. (Отметим только, что версия о проживании Пушкина в доме Тихова в советское время стала официальной, а на четырехэтажном доме в стиле "сталинский ампир" по ул. Ширшова, 4, на месте дома Тихова, установлена мемориальная доска (сейчас в здании - офис компании "Оптима", доска отреставрирована).

Более поздние сведения, касающиеся Екатеринослава, где фигурирует гостиничное дело, относятся к 1860 г., когда в город приехал новый губернский архитектор - брат знаменитого писателя Федора Михайловича Достоевского Алексей.

"Приехавши в Екатеринослав, мы велели себя везти в лучшую гостиницу в городе. Разместившись кое-как в двух комнатах гадкой и грязной гостиницы, мы рады были очень, что дотащились наконец до места. На другой день, т.е. в четверг, 28 апреля, я вышел из номера гостиницы очень рано, взял извозчика и объездил все более или менее видные улицы, и таким образом, хотя мельком, познакомился с физиономией города. Сказать по правде, внешний вид города мне не слишком понравился. После безукоризненно чистенького Симферополя Екатеринослав показался и грязным, и худо обстроенным, но значительно большим. Одно, что мне кинулось в глаза, - это Большая бульварная улица, прорезывающая город по всей длине его. Посреди ее устроено шоссе, по бокам которого идут в два ряда аллеи, обсаженные деревьями белой акации и каштановыми. Лучшие строения города находятся на этой улице".

Известны упоминания о гостинице Морица, видимо считавшейся в 1850-х гг. одной из лучших (если не лучшей) в Екатеринославе. В 1859 г. она "помещалась в желтом двухэтажном доме" в центре города и известна тем, что здесь обедали и устраивали "литературные обеды" екатеринославские "пиквики". Литературное общество, взявшее себе полушутливое наименование "Пиквикский клуб", просуществовало несколько лет, главными его членами были писатели и публицисты Н.П. Баллин, В.М. Елагин, М.М. Стопановский. Пиквики были оригинальным явлением общественно-культурной жизни Екатеринослава и отразили настроения значительной части элиты в преддверии буржуазных реформ. В выступлениях и произведениях "пиквиков" на квартирах наиболее активных членов и в общественных местах эмоционально обговаривались наболевшие социальные проблемы, однако конкретных требований не выдвигалось. Широкую известность получили ряд литературных произведений ("Откупное дело" и др.), где критиковался образ жизни и мировоззрение тогдашней элиты общества, бичевались социальные пороки. "Пиквики" активно выступали за отмену крепостного права.

По воспоминаниям Н.П. Баллина, опубликованным в том же "Юбилейном Листке" (1887), в 1859 г. в гостинице Морица был устроен один из "литературных обедов", который "имел целию усилить общее сочувствие к провинциальной литературной деятельности". Программа обеда была тщательно обдумана. "Прежде всего пиквики пили за здоровье Государя-Освободителя. Потом были провозглашены тосты за успехи обличений, за процветание провинциальной литературы, за здоровье Михаила Евграфовича Салтыкова… Речи наши, разумеется, были сердечны и молоды". Описание этого обеда в гостинице Морица было помещено даже в газете "Московские ведомости". Тот же Н.П. Баллин засвидетельствовал факт пребывания в екатеринославской гостинице Морица выдающегося русского хирурга Н.И. Пирогова в один из приездов его в Екатеринослав.

В известном историко-краеведческом издании "Екатеринославский юбилейный листок", появившемуся к 100-летнему юбилею Екатеринослава в 1887 г., встречаем упоминания уже о нескольких гостиницах, в разделе объявлений. Ежедневные и месячные обеды предлагались в гостинице "Симферополь", "по весьма умеренным ценам", по Полицейской улице (ныне Шевченко). "Содержатель Касим Эфенди Ферил". На Екатерининском проспекте размещалась гостиница "Гранд-Отель". Гостиница "Москва", угол Упорной (Глинки) и Харьковской улиц, предлагала "заново отделанные и меблированные номера ценою от 50 коп. до 2 руб. В столовой гостинницы обеды от 30 коп. до 1 руб. ежедневно, по месячно и порционно по карте". Эти данные свидетельствуют о том, что со вступлением Екатеринослава в эпоху "индустриального бума" (1860 - 1880-е гг.), а особенно начиная с конца 1880-х гг., гостиничный бизнес вступает в новую фазу своего развития, как и все городское хозяйство.

Промышленная модернизация 1880-х гг. имела своим следствием бурное развитие всех отраслей городского хозяйства и инфраструктуры. Последнее десятилетие девятнадцатого - десятые годы двадцатого веков стали временем истинного расцвета Екатеринослава как индустриальной столицы Юга России, не случайно город часто называли "Новой Америкой". Кардинально изменилось лицо города, центральная часть Екатеринослава приобретает фешенебельный вид. В этот период строится целый ряд гостиниц, названия которых, вероятно, знакомы и современному горожанину - "Бристоль", "Пальмира", "Лондон", "Гранд-Отель", "Отель-де-Франс" и, конечно, "Астория".
Итак, 31 гостиница. Неплохой показатель для города с населением 220 тысяч человек. Для сравнения - накануне 1917 г. в Петербурге (превосходившем Екатеринослав по числу жителей более чем в 6 раз) насчитывалось 120 гостиниц, по 251 адресу находились меблированные комнаты.
Полный список "гостинниц" Екатеринослава перед Первой Мировой войной, представлен в справочной книге "Весь Екатеринослав" на 1913 год (издание Л.И. Сатановского). Думаю, будет уместно привести его целиком:

• "Большая Московская", Проспект 120;
• "Бристоль" (рестор.), Просп. 123;
• "Версаль", Проспект 118;
• "Венеция", Проспект 112;
• "Виктория", Московская ул.;
• "Гранд Отель", Упорная 12;
• "Дагмара", Московская 5;
• "Европа" (рестор.), Проспект;
• Железнодорожная, Просп. 126;
• "Италия", Центральная 4;
• "Imperial", Проспект 120;
• Кавказская, Базарная 16;
• Коммерческая, Центральная пл. 1;
• "Континенталь", Проспект 94;
• "Лондон", Клубная 3;
• "Малороссия", Озерная пл. 9;
• "Марсель", Торговая 1;
• "Метрополь", Центр, пл. 1;
• "Националь", Центральная 2;
• "Одесса", Трамвайная 14;
• "Палас", Московская 9;
• "Пальмира", уг. Просп. и Садовой;
• "de Poste", Проспект 88;
• Прохоренко И., Филосовская 2;
• "Россия", Проспект 24;
• "Россия", Крестовая 14;
• "Саввой", Яковлевский сквер 9;
• "Стрельцова", Харьк. уг. Упорн.;
• "Hotel France", Проспект 107;
• "Центральная", Просп. уг. Харьк.;
• "Эрмитаж", Казанская 13.

Какие же услуги предоставляли гостиничные заведения города в начале ХХ века? "Центральная гостиница" в 1913 г. сообщала, что "вновь отремонтирована и роскошно обставлена. Приглашен первоклассный повар. Цены напиткам и кушаньям самыя доступныя. Завтрак или ужин - 35 к. Граф. водки с закуской - 60 к. Обед из двух блюд - 50 к., из трех блюд - 60 к.". "Всем едущим в Екатеринослав" рекомендовала себя "первоклассная гостиница "Континенталь" в центре города вблизи всех присутственных мест и учреждений. Комфортабельно обставленные номера по заграничному образцу в роскошном стиле от 1 р. до 10 р.". Гостям предлагалось "электрическое освещение, водянное отопление, ванныя комнаты, а также в каждом этаже телефоны. Образцовая кухня". Судя по рекламным объявлениям в справочных книгах, цены на услуги главных отелей города варьировались в среднем от 1 до 5 руб. за номер. Самую высокую цену за номер от 1,25 - 1,5 до 10-12 руб. держали гостиницы "Континенталь", "Европейская", "Лондонская", "Бристоль". Гостиницы попроще, как например, "вновь открытая Железнодорожная гостиница и ресторан в самом торговом пункте" предлагали "прилично обставленные номера" уже от 75 коп. до 2,50 - 3 руб.

Пожалуй, самым интересным пятачком города, окруженным гостиницами, был квартал Екатерининского проспекта между улицами Воскресенской (Ленина) и Садовой (Серова). На одной стороне располагались отели "Бристоль" и "Пальмира". "Бристоль" в первом десятилетии ХХ века был фактическим лидером среди подобных заведений. К услугам посетителей - электрическое освещение, горячая и холодная вода, телефоны, зал ресторана на веранде, расположенной на навесах над Проспектом. А "Пальмира" - двухэтажное здание с мансардой и оригинальной башней, акцентирующей угол Проспекта и Садовой. Уже после Великой Отечественной войны, отстраивая этот участок Проспекта, архитектор Д. Щербаков предложит использовать мотив разрушенного здания "Пальмиры". Так появилась известная всем днепропетровцам башня, увенчивающая жилой дом на углу Проспекта и Серова.

Перед Первой Мировой войной Екатеринослав увидел своеобразную "битву гигантов" гостиничного бизнеса. С одной стороны Проспекта, на месте старого здания поднялся новый "Бристоль" - огромное шестиэтажное здание (по тогдашним меркам - небоскреб). В рекламе сообщалось, что гостиница имеет 140 комнат и отдельные апартаменты, собственную телефонную станцию, почту, телеграф, "аутогараж", лифт, электричество, центральное отопление, ванны. "Роскошно обставлена стильной гнутой мебелью по образцу европейских столичных гостиниц. Абсолютная тишина и покой". Однако почти одновременно (1912, по другим сведениям 1913 год) на другой стороне Проспекта поднялся главный конкурент "Бристоля" - гостиница "Астория". Это единственное гостиничное здание дореволюционного Екатеринослава, сохранившееся и выполняющее тот же комплекс функций до наших дней. Пять этажей, смесь неоклассицизма с модерном, "оборудованная по образцу заграничных отелей, стильная мебель, роскошные номера, лифт, первоклассная кухня". Этому зданию повезло больше, хотя с установлением советской власти "Астория" стала штабом революции, тут заседал губревком, принимали добровольцев в Красную Армию. Позднее здесь сменяли друг друга штаб петлюровцев, махновцев, белых… Многим известно, что "Асторию" описал в романе "Хождение по мукам" Алексей Толстой.

А вот еще один курьез, оставшийся от начала ХХ века. Одной из самых комфортабельных гостиниц Екатеринослава того времени была гостиница "Лондон" (совр. ул. Ленина, 10). Владелец был поклонником творчества Людвига ван Бетховена; по его желанию на щедро декорированном фасаде дома появился барельеф великого композитора. Если вы идете по улице Ленина от проспекта до театра им. Шевченко, поднимите голову - на левой стороне на уровне третьего этажа здания увидите барельеф, а чуть ниже скульптуру музы. Давно исчезло средневековое завершение здания в виде башен, надстроен один этаж, а эти скульптурные памятники сохранились.

Не забудем упомянуть и о других разновидностях гостиничного бизнеса Екатеринослава начала ХХ века. В 1913 г. в Екатеринославе насчитывалось всего 4 "мебилированных комнаты", 7 ночлежных домов, зато 14 "номеров". Параллельно с этим продолжала существовать и такая форма, как "постоялые дворы" (всего 6). Пять из семи ночлежных домов находились на Петербургской улице (совр. Ленинградская), по одному - на Казачьей (Комсомольская) и Крестовой (Фрунзе). Постоялые дворы сосредотачивались возле рыночных (базарных) площадей - четыре возле Верхне- и Нижне-Троицкого рынков, остальные возле Озерки и центральных торговых рядов.

По сведениям из справочной книги "Весь Екатеринослав" на 1915 год, сократилось число гостиниц (до 25), номеров (до 9), ночлежных домов (до 6), зато меблированных комнат стало 6. Подобные изменения могли быть связаны с ростом конкуренции среди подобных заведений. Хотя, нельзя утверждать, что это однозначно способствовало повышению качества обслуживания.

Нельзя не обратить внимание на саму номенклатуру названий гостиниц и прочих "заведений", ибо они как нельзя лучше передают колорит старого Екатеринослава. Имена большинства отелей "сверкают" европейским шиком - "Бристоль", "Версаль", "Континенталь", "Империаль" в разных транскрипциях - по-русски и "по-иностранному". В этом списке находим и экзотическую "Дагмару" - вероятно в честь датской принцессы Софии Фредерики Дагмары, ставшей в России Марией Федоровной, женой императора Александра ІІІ. Ну и конечно, особенно заманчиво звучало "Ночлежный дом "Лондон" на Петербургской. Можно наблюдать интересную тенденцию - на центральном Проспекте и прилегающих кварталах - встречаются только "европейские" названия, исключение делалось только для столиц - Санкт-Петербурга и Москвы и названия самой страны - Россия. Ближе к окраинам начинались "отечественные" имена. "Мебилированныя комнаты" на Торговой (Ширшова) назывались "Англия", на Провиантской (Пастера) - "Петербург" и "Рига", а вот на Философской - уже "Ялта".

Не знали удержу хозяева в именовании "номеров" - "Аполло", "Брюссель", "Ливадия", "Швейцария", даже "Монэ". Каким-то чудом попали в эту компанию "Одесса", "Ростов" и "Никополь". Последний, наверное, не из-за значимости городка, а в связи с греческими ассоциациями.

Таким образом, судя по развитию гостиничного дела, "европейский выбор" был сделан Екатеринославом уже в начале ХХ века. В годы Гражданской войны гостиничное хозяйство Екатеринослава было подорвано, уцелели и функционировали только несколько гостиниц - "Астория", "Спартак" (объединенные "Бристоль" и "Пальмира"), "Красная" (бывший "Лондон"). Изменялись названия, трансформировались социальные представления и уровень гостиничного сервиса в рамках советской системы хозяйствования. Окончательную черту под "екатеринославской эпохой" в этой отрасли подвела война, оборвавшая физическую жизнь большинства отелей Екатеринослава.

Максим Кавун