Не меркнет памяти огонь

…Первую встречу с Днепропетровском он помнит отчетливо, будто это случилось вчера. 237-ю воздушную дивизию (в которой он служил аэродромным шофером) в конце лета 43-го перебросили с Закавказского фронта в район Подгороднего, чтобы защитить от фашистских ястребов небо над Днепропетровском и Запорожьем.

- Основной задачей было уберечь Запорожскую плотину и днепропетровские заводы, а также поддерживать наступление, - вспоминает живущий в Днепропетровске больше полувека ветеран. – И с этими задачами мы справились. Так, на Запорожскую плотину ДнепроГЭСа упала всего одна немецкая бомба. Но из-за того, что плотина не работала, уровень воды в Днепре упал настолько, что показались каменные пороги… Днепропетровск, к сожалению, пострадал гораздо больше запорожской плотины. Отчетливо помню первую встречу с городом. Я, конечно, даже не думал тогда, что он станет мне родным. Помню взорванный мост, разрушенный вокзал, обожженные здания в центре. Саперный полк немедленно начал сооружать деревянный мост для переправы. Неоднократно доводилось проезжать по нему. Поезда по этому мосту вынуждены были двигаться с такой осторожностью, что обходчик путей их даже пешком обгонял. А после полного освобождения правобережной части города нас передислоцировали на ту местность, где сейчас находится днепропетровский аэропорт. Впервые на этом месте аэродром обустроили немцы – вот мы и использовали их уцелевшую инфраструктуру.

Война в его жизни стала светлой линией, которая смогла перечеркнуть страшную довоенную судьбу «сына врага народа». Николай Грудцын родился в 1923 в Татарии в интеллигентной семье медиков. Был единственным ребенком, которому тоже, возможно, суждено было стать врачом. Но в 1938 маму Александру Владимировну Бушинскую обвинили в шпионаже в пользу Польши. Она вернулась домой только в 1955-м уже совершенно сломленным человеком. А Колю с его отцом травили все – от соседей, до бывших друзей. Закончив школу, юноша мучительно размышлял: куда поступать, ведь с такой «меткой» никуда не примут?..

Как раз накануне войны его все-таки приняли учиться в школу шоферов. И, едва получив права, 8 марта 1942 года он отправился на Сталинградский фронт, в батальон аэродромного обслуживания.

- Занимался я прозаическими вещами: заправка самолетов, подвоз запчастей, - говорит Николай Александрович. – Но это была не тихая тыловая работа. Рядом была передовая, сплошным заревом полыхал Сталинград. Наша авиация тогда была слабовата, и фашисты совершали бесконечные налеты. Не раз попадал под бомбежки и я, получив ранения, контузию. Один раз бомбой шарахнуло так, что от машины осталась только груда металла. Меня, залитого кровью, швырнуло на землю. Собиравшая после налета раненных медсестра посмотрела на меня и только махнула рукой: «Нетранспортабельный». Но меня выходили… А когда начали поступать американские «Харрикейны», «Аэрокобры», в небе стало полегче.

В Сталинградском сражении Николай Грудцын участвовал до победного конца. И, пожалуй, из всех своих наград больше всего гордится самой первой – «За оборону Сталинграда». А после Сталинграда батальон передислоцировали на Закавказский фронт. Именно в боях за освобождение Грозного, Минеральных Вод Николай поневоле «сменил специализацию», стал вместо топлива возить звезды на погонах. Из батальонного шофера его в персональные водители взял командир полка Сардаров. В Днепропетровск же Грудцын отправлялся уже в качестве адъютанта командира дивизии Николая Калугина. «Почему мне доверили возить командование? – размышляет ветеран. – Наверное, заметили, что я был исполнительным и сообразительным».

Война для него неожиданно закончилась вскоре после освобождения Днепропетровска. Дивизия отправилась дальше, на запад. А Николая Грудцына отправили в родную для него Казань – учиться в танковом училище. Повоевать ему уже не пришлось, зато он на всю жизнь стал профессиональным военным. Выйдя из училища в 1947-м техником-лейтенантом по обслуживанию танков и БТР, он вдоволь послужил и в Забайкалье, и в Германии. В ограниченном контингенте советских войск на территории ГДР встретил свою судьбу, жену Людмилу.

- На танкоремонтном заводе я служил начальником ремонтного цеха, - вспоминает ветеран. – А Людмила приехала на этот завод как вольнонаемная рабочая из родного для нее Днепропетровска. Мы довольно быстро сошлись с ней, и уже в 1961 году я добился перевода в Гвардейское. А в 1968-м уже вышел в отставку, хотя как военный пенсионер еще долго работал. В том числе – и в городском управлении физкультуры и спорта, ведь в юности я был неплохим гимнастом…

Сейчас Николаю Александровичу не до гимнастических упражнений. Из-за слабого здоровья он практически не выходит за порог своей квартиры. Живет одиноко – хорошо, хоть изредка проведывают внуки. Он часто вспоминает своих однополчан, перечитывает собственные стихи – одно время он очень увлекался поэзией, его стихотворения часто публиковались в местной прессе. На прощанье ветеран мне читает одно из своих произведений «Не меркнет памяти огонь»:

Стоишь у Вечного огня
И смотришь в прошлое сквозь пламя.
В молчанье, голову склоняя,
Ты с теми вновь, кого нет с нами.
Стоишь, и сдавливает грудь
Суровой памятью и болью
Военных лет тяжелый путь,
Пропахший порохом и кровью.
А раны – память от войны
Живут в твоем солдатском теле.
Всю географию страны
Потом опишут в личном деле.
Не меркнет памяти огонь…
Букет гвоздик кладет невеста…
Внук ловит солнышко в ладонь
Из завоеванного детства.