Как начинали делать погоду

О судьбе спутника «Метеор» и нашем днепропетроском участии в развитии метеорологии нам рассказал главный специалист конструкторского бюро космических аппаратов Сергей Кавелин, курировавший в свое время данный проект.

В период «оттепели» между США и СССР было подписано соглашение о сотрудничестве в области метеорологии, предусматривавшее постоянный обмен информацией с космических спутников и создание планетарной службы прогноза погоды.

В октябре 1961-го вышло постановление, по которому КБ «Южное» поручалось делать ракетоноситель и три типа спутников. Самым сложным был КА «Метеор», имевший три типа аппаратуры: телевизионную, следящую за облачным покровом, инфракрасную, исследующую поверхность Земли, и актинометрическую, измеряющую отраженную солнечную радиацию. Информация суммировалась и давала параметры, интересовавшие метеорологов. На их основании можно было прогнозировать погоду.

Спутник получался тяжелым – около тонны. Спроектированные нами раньше весили от 300 до 400 килограммов.

За спутником была закреплена определенная полоса. Периодически, каждые полтора часа при облете Земли, он должен ее снимать. Съемка не сплошная, а покадровая. В течение суток с помощью телевизионной аппаратуры делалось примерно 24 кадра.

Наше КБ выполнило предэскизную работу. Главная особенность спутника состояла в использовании гравитационной системы ориентации. Мы предприняли первую попытку такого рода. Если не вдаваться в детали, то базовый принцип был, как в игрушке ванька-встанька. Работы достаточно успешно продвигались, и уже 16 марта 1962 года наш первый спутник вышел на орбиту. Я помню охватившую всех эйфорию: КБ «Южное» вышло в космос! Но вдруг где-то в конце апреля Михаил Кузьмич собирает совещание и заявляет: «У нас есть более важные задания, и космические разработки ограничим. Космосом пусть занимается Королев, а мы другой тематикой!» Все внимание тогда уделялось боевым стратегическим ракетам. Михаил Кузьмич лучше нас, молодых, имел представление о силах и возможностях предприятия. Мы не понимали: как это кому-то отдавать проекты?! Янгель осознавал, что распыление сил может снизить уровень боевых разработок. Совещание проходило бурно. Будник и Ковтуненко категорически возражали. Он всех выслушал и заявил, что сохраняет за КБЮ ракетоноситель «Космос» (11К63) и спутники, запускаемые этой ракетой. Ракетоноситель «Космос-2» (11К65) отдали КБ Михаила Решетнева. Это был щедрый подарок фирме, которая только-только начинала становиться на ноги.

В КБЮ приехал лично Решетнев, и по каждому спутнику и ракете мы ввели его в курс дела. В частности, по «Метеору» я ему докладывал. В итоге Михаил Федорович сказал, что все берет, но от «Метеора» отказался. «Это слишком сложный объект, мы его не потянем.» Янгель же пристроил «Метеор» во ВНИИЭМ Андронику Иосифьяну в Москву.

Директор института электромеханики обладал энциклопедическими знаниями, был несколько чудаковат и оригинален. Он стоял у истоков ракетной техники, его институт имел немало достижений. После того как Михаил Кузьмич принял решение о передаче «Метеора» Иосифьяну, в 1962-м в Москву была командирована группа специалистов КБЮ в составе семи человек, в том числе и я. Мы собрали документацию, она вся под грифом «совершенно секретно». Когда приехали в столицу, возникли даже сложности с ее хранением. Для передачи материала подключили московских специалистов, которые только начали заниматься спутниками.

Что касается конструкции, все начиналось с нуля. И получилось, что наш минимальный опыт в конгломерате с тем, что у них и его не было, но имелось желание, оказался действенным. Москвичам все более-менее стало понятно, однако они категорически отказались принять гравитационную систему. С одной стороны у них была своя электромаховичная, с другой – гравитационная для них оказалась совсем непонятной, фантастической. Но и в этом вопросе следует отдать должное Иосифьяну. Он пригласил, как сейчас бы выразились, независимого эксперта из Еревана. В то время в Союзе гремело имя молодого и очень талантливого математика Сергея Мергеляна. Его даже выдвигали на соискание Нобелевской премии. Иосифьян поручил молодому дарованию разобраться в гравитационной системе. И тот доложил, что принципиальных ошибок нет. Однако Андроник Гевондович сказал: «Нет! Это мы не потянем…» Забегая вперед, скажу, что часть наших ребят, поехавших в Москву, смогли там зацепиться. Будучи сторонниками научной линии КБЮ, продолжили начатую работу. Благодаря их усилиям на один из «Метеоров», помимо штатной системы ориентации, поставили еще и гравитационную. Определились с обликом спутника. Но позже выяснилось, что производственных мощностей не хватает как в плане площадей, так и оборудования. Место-то было «золотое» – центр Москвы! Пришлось «вторгаться» на заповедную территорию конюшен графа Юсупова, имевших историческую ценность и принадлежащих институту. Эти «авгиевы конюшни», похожие на сараи, вычистили и на их месте попытались сделать цех для сборки спутников.

Однако в Москве не было возможности изготавливать корпуса, и эту работу передали Южмашу вместе с антеннами, реактивной системой и всеми узлами. Когда представители завода стали рассматривать документацию, то нашли множество недостатков, и уже московские специалисты приехали в Днепропетровск для доработки конструкции.

В ходе создания спутника стало ясно, что получается он примерно на 200 килограммов тяжелей, чем планировали, и ракетоноситель 11К65 вывести его на орбиту не мог. Встал вопрос о замене. Нашли королевскую «семерку», а затем начали использовать для запусков и наш носитель «Циклон-3». Остался еще нерешенным вопрос, как пристыковать «Метеор» к ракете. В качестве крепящих элементов использовались пирозамки, разработанные королевской фирмой, апробированные во множестве полетов. Они были на шариковой основе. При срабатывании заряда шарики вылетали и замки освобождались. Спутник же пристыковывался к последней ступени. Это в теории. На практике выглядело так: к ракете, лежащей горизонтально примерно на высоте человеческого роста, пристыковывался спутник. И вдруг верхний замок раскрывается! То ли его плохо затянули, то ли рассыпались шарики. Спутник под собственным весом делает клевок. Его длина – два с половиной метра да плюс высота. Он клюет в пол. Это была авария, оттянувшая пуск на несколько месяцев…

И все же спутник начал делать первые обороты вокруг Земли, поступала первая информация. Почему-то на снимках Земля была не под аппаратом, а где-то сбоку. Виден только краешек планеты. Выяснилось, что не сработала ориентация «Метеора». Спутник закрутился вследствие того, что перепутали полярности сигналов. Но и с учетом ошибки можно считать запуск удачным. Подтвердилась работоспособность всех систем за исключением ориентации. Ошибку исправили на следующем пуске.

Но вернемся к А. Иосифьяну. Как уже говорилось, у него не было производственных мощностей. Впоследствии создали филиал института в подмосковной Истре. А пока приняли решение – серийно делать «Метеор» у нас. Что значит серийно? На практике это означало – опять взять у Иосифьяна всю документацию и переработать ее под наши стандарты. Завод изготавливал спутники до 1971 года, сделал большой задел. Последний же запуск «Метеора» нашей сборки состоялся в 1974-м.

Более 40 лет аппараты «Метеор», «Метеор-2», «Метеор-3» исправно обеспечивали метеослужбу данными для составления прогноза погоды.

И нынче продолжается сотрудничество КБ «Южное» с российскими партнерами в области метеорологии. 20 января с космодрома Байконур состоялся успешный пуск спроектированной в нашем КБ ракеты-носителя «Зенит-3SLБФ» с российским космическим аппаратом нового поколения «Электро-Л». Метеорологическая информация с него открыта для всех потребителей, в том числе и для Украины.