Юрий Синюков: «Если Украина не будет участвовать в таких проектах, как коллайдер, мы превратимся в дикарей»

Сейчас физики готовятся к новому рекорду – в марте 2010-го планируется достичь мощности 7 ТэВ. «Левому берегу» удалось взять эксклюзивное интервью у одного из самых выдающихся ученых Украины, днепропетровца Юрия Синюкова, руководителя украинской научной группы, работающей с Большим адронным коллайдером.

Скажите, чем вы и ваша группа занимаетесь в CERN (Европейская организация по ядерным исследованиям)?

Основным объектом исследования для нас является кварк-глюонная плазма. Считается, что именно в таком состоянии находилась Вселенная в первые мгновения после Большого взрыва. Если мы сможем изучить эту плазму, то сможем лучше понять процесс зарождения Вселенной.

Вы работаете в Украине или должны ездить в CERN?

Каждый год около пяти месяцев я нахожусь за границей в различных научных центрах, в том числе и в CERN, где и выполняю часть своих исследований. Мне проще, так как я теоретик, и мне не обязательно быть в месте проведения экспериментов.

Когда вы продолжите свои исследования и какую пользу Украине принесет участие в таком проекте, как Большой адронный коллайдер?

Скоро БАК начнет работать в полную силу, а сейчас в CERN заняты последними настройками и тестами. Исследования, которые мы проводим, принадлежат нашей киевской группе, и если мы достигнем успеха, то заслугу эту можно будет записать на счет всей украинской науки. Что же касается полезности, то такие проекты приносят пользу всему миру. Ведь именно в CERN был придуман Интернет (Ученые CERN разработали концепцию Всемирной паутины. – «Левый берег»), именно там сейчас разработана система распределенных компьютерных вычислений, которой уже пользуются в Украине.

Кроме того, мы ведь можем получить что-то настолько новое, что вся текущая картина мира просто рухнет. Так бывает с исследованиями, когда ученые только предполагают результат, а получается нечто совершенно новое, что-то такое, что не укладывается в научные устои. Честно говоря, я надеюсь, что что-то такое мы и получим от работы с коллайдером.

Какое участие принимает в проекте наша страна, кроме деятельности вашей научной группы?

Харьковский физико-технический институт (В 90-е годы ХФТИ совместно с Институтом монокристаллов разрабатывал активные элементы для торцевых частей адронного калориметра детектора СМS) выполнял заказ CERN на поставку микро-проволоки для коллайдера, но официально мы в проекте не участвуем. Нас нет в списке стран, которые поддерживают проект. Дело в том, что у наших политиков нет большого интереса в науке, и это, к сожалению, очень плохо. Если мы не будем участвовать в подобных проектах, у нас вообще не будет современной физики – а значит, не будет вообще ничего. Нам и так сейчас, как будто дикарям, новые разработки завозят. Если забыть о науке, мы именно дикарями и станем.

Насколько сложно работать с таким огромным инструментом, как БАК?

Очень сложно, ведь сам инструмент этот невероятно сложный. Чтобы его смонтировать, создавались специальные устройства для работы под землей, разрабатывались компьютерные технологии для обработки информации. Я когда посмотрел на это все, сказал одному из коллег: «Мне кажется, что вся наша физика не стоит той инженерии, которая здесь создана». Так вот, вся эта инженерия и все эти решения распространяются потом по всему миру. Решение таких сложных инженерных задач – оно уникально. Все это в комплексе сложнее, чем то, что мы исследуем и хотим понять. Я поразился, когда впервые увидел всю грандиозность этого сооружения, особенно когда мне сказали: «Юрий, это твои формулы описывают то, что мы здесь делаем, ты просто обязан это видеть».

Как начался ваш путь в физику?

Я учился в обычной днепропетровской школе №22, и 8-м классе я попал на физическую олимпиаду, решил все задачи. Потом стал лучшим в областной олимпиаде, и так неожиданно определился мой путь в физику. Я учился в Днепропетровском университете, окончил кафедру теорфизики. Тогда там были великолепные учителя – Владимир Ваняшин, Марина Коркина. В Днепропетровске вообще была очень сильная кафедра теоретической физики. Я даже написал художественную книгу об университете.

Вокруг коллайдера много домыслов и шуток, в частности о том, что его запуск может привести к концу света. Как к ним относятся в CERN?

Относятся к ним спокойно, даже с юмором. Серьезно ученые не верят в то, что коллайдер может разрушить планету. Даже был такой случай: мы собрались в Кракове, чтобы наблюдать первый запуск БАКа. И один американский профессор зашел в зал и объявил, что сейчас будет прямая трансляция этого действа. Когда трансляция началась, мы увидели, что на одном из кадров образовалась черная дырочка, потом она начала расти и, наконец, поглотила весь экран.

Конечно, это было забавно, и серьезно никто не поверил в такой исход. Ведь такие энергии, как те, что вырабатываются в коллайдере, во Вселенной уже существуют, и ничего не произошло до сих пор.

Вы получаете какую-то поддержку от нашего государства?

Некоторую поддержку я получаю – например, гранты от «Фонда фундаментальных исследований». Что касается Украины, то нас поддерживает Министерство образования и науки, но это на конкурсной основе. Хотя у россиян, например, страна платит за их работу над коллайдером, за их пребывание за границей и все остальное.

Можно ли назвать работу над БАКом делом всей вашей жизни?

Я рад, что дожил до того дня, когда его запустили. Он будет работать десятилетия, и это дело всей жизни очень многих ученых. Такая возможность выпадает не каждому, и я планирую воспользоваться своей.