Яворницкого заложил его ученик

Об академике Дмитрии Яворницком написано столько, что сказать что-то новое, пожалуй, невозможно. Особенно после выхода в свет книги Ивана Шаповала «У пошуках скарбів».

Однако кое-что мне удалось раскопать.

Многие старожилы помнят «толкучку», расположенную по улице Выборгской (бывшая Бойкая), а в начале 60-х переместившуюся в тупик трамвайного маршрута №8. Там торговали всякой всячиной – как в нынешнее время на «блошином» рынке у автовокзала. В том числе продавали антиквариат.

В свое время мои бабушки любили там потолкаться. Особенно ничего не покупали, просто любовались разной утварью, напоминающей им о временах их молодости (обе вели происхождение из дворянских семей). В период НЭПа (середина 20-х гг.) «толкучий базар» ломился от конфиската. В годы революции и гражданской войны практически все помещичьи усадьбы были разграблены крестьянами. А затем бесполезные в крестьянском быту предметы старины стали свозить в город и продавать на «толчках».

Пополнял свою коллекцию на них и Яворницкий, о чем тогда все знали. В частности, моя прабабушка Агафтия выменяла у него на «толчке» настенные часы за два тяжелых подсвечника из серебра. Эти часы немецкого производства до сих пор висят у меня в доме.

И вот в органы стали приходить анонимные письма, в которых утверждалось, будто Яворницкий общается со скупщиками предметов старины, имеющих сомнительное происхождение (иначе говоря, ворованных). И хотя установить это на «толкучке» было совершенно невозможно, в 30-х ученого отстранили от руководства музеем.

Но еще более потрясающую историю я услышала от одного знакомого историка. Оказалось, его отец Иван Иванович руководил арестом академика. Было это так. Летом 1937-го инженера ДЗМО по партийному набору мобилизовали на службу в органы. В них тогда прошла волна репрессий под названием «ежовщина» (Николай Ежов был наркомом внутренних дел, прозванным «кровавым карликом»), и появились вакансии. Ивана направили в отдел по борьбе с проявлениями украинского буржуазного национализма, поручив проверку обрушившихся на Яворницкого доносов. А в мае 1940-го отдали приказ произвести у него обыск по подозрению в изготовлении и хранении запрещенной литературы.

Командовал нарядом Иван. Приехали поздно вечером. Академик еще не спал. По словам рассказчика, он не очень понимал, что происходит. Обыск длился до четырех утра. Простучали каждый квадратный дециметр пола, стен и потолков, перерыли шкафы. Изъяли все рукописи. Но ничего противозаконного так и не нашли. Иван связался с начальником областного управления НКВД по телефону и доложил, что «старик не в себе». «Вези его к нам», - приказал тот.

Вскоре после того Ивана назначили начальником Никопольского райотдела НКВД. Во время его представления майору Шлихте, начальнику НКВД Днепропетровской области, в кабинете зазвонил телефон правительственной связи. «Что вы там мордуете старика Яворницкого? – заорал первый секретарь ЦК КПУ Никита Хрущев. Причем так громко, что было слышно всем. – Меня одолела украинская интеллигенция - Павло Тычина, Максим Рыльский, а особенно художник Самокши. Разберитесь и, если нет доказательств вины, освободите». «Товарищ первый секретарь, - жестко ответил начальник управления, - занимайтесь, пожалуйста, своими делами. А мы будем заниматься нашими». В то время чекистов боялись даже партийные работники!

И хотя Яворницкого все же освободили, было поздно. В камере СИЗО он подхватил двустороннее воспаление легких и 5 августа умер.

Но самое интересное, о чем мне поведал сын Ивана Ивановича, состояло в том, что он знал имя доносчика. Чекисты установили всех авторов анонимок. И самый активный из них оказался… учеником Яворницкого. В конце 20-х годов историк руководил археологическими раскопками территории, подлежавшей после возведения Днепрогэса затоплению. А ученик исполнял у него роль прораба - нанимал землекопов, обеспечивал им питание и проживание. И, как случается, допустил финансовые злоупотребления. Щепетильный интеллигент не стал поднимать шум, а тихо выгнал виновного, а тот спустя время отомстил за это своему учителю.