Когда в Днепре вода из-под крана будет пахнуть водой?

Директор КП «Днепрводоканал» Дмитрий Кордыш рассказал Забебе, что сейчас происходит на предприятии, какие крупные проекты готовятся, и как они повлияют на на тариф и качество воды в кранах днепрян.

— Что у вас с документами происходит? Нам прислали копию лицензии , которая заканчивается в августе 2016. Вы подавали документы на переоформление?

— По постановлению Нацкомиссии от 26.08. 2015 г., лицензиаты получили бессрочную лицензию. По желанию ее можно было переоформить, но – бессмысленно. Мы – лицензиаты. У нас ежегодно проходят проверки лицензионных условий.

— То есть закон говорит о том, что лицензия – бессрочная?

— Да.

— А зачем водоканалу лицензия на медицинские услуги и обращение с наркотическими веществами?

— У нас есть лаборатория, которая делает анализы воды. В рамках исследований нужны прекурсоры – серная кислота и прочие наркотические средства. Поэтому в ОБНОНе мы получаем эту лицензию. Она называется «Транспортировка…», и тому подобное. Используется и соляная кислота. Купить ее можно везде, но она считается прекурсором, потому за ней строгий учет. Ежемесячно сдаем отчеты по использованию всех этих средств. Так прописано в законе.

— Что с Кайдакской станцией? Мы посмотрели по тендерам: ожидается серьезная реконструкция, замена фильтра 1948 года выпуска.

— У нас два своих водозабора: Ломовка, Кайдаки. И – покупная вода. На сегодня цена покупной воды Аульского водовода довольно высока. У нас себестоимость на выходе с насосной станции, когда воду только подняли и подали – 1,15 грн. А покупная – 2,55 грн, а сейчас, с 1 января, будет – 3,10 грн. Поэтому мы приняли решение увеличить объем подачи воды с Кайдакской насосной станции. Пока работаем с одним фильтром, а чтобы подать больше воды, планируем реконструкцию еще одного фильтра. Исходя из этого, уменьшить стоимость воды.

— Насколько уменьшится объем воды Аульского водовода?

— На 15-20 тысяч кубов в сутки. Ломовская качает 70 тысяч кубов, Кайдакская — 121 тысячу, Аульский водовод – 78 тысяч. То есть, если мы уходим от Аульской воды, у нас есть немного запаса, чтобы не поднимать тарифы, а максимально держать их на уровне. — Больше, к сожалению, я пока не могу, потому что Аульский водовод питает верхнюю часть города – его уровень над морем до 180 м. А насосная станция – ее уровень 60 м. И мне очень сложно выдавить воду наверх.

Второй момент такой. Чем меньше мы берем воду у водовода, тем у них выше цена. Объем реализации имеет очень большое влияние на тариф. Мы нашли золотую середину, привязались к тому, что водовод также планирует реконструкцию. Они делали проект в том году, и сейчас подают документы для финансирования в облсовет. Это установка частотного преобразователя на третьем подъеме, который качает воду на Днепропетровск и Днепродзержинск. За счет этого и нашли золотую середину, когда и у них цена не будет расти, и у нас будут нормальные показатели.

— В этом году будет только проектирование реконструкции фильтров?

— Проекты уже есть. В том году я не включал их в финансирование, потому что мы не могли найти сам фильтр. Там песок и антрацит. С последним очень большая проблема – его же добывают на оккупированной территории.

— Как вышли из положения?

— Мы провели переговоры с компанией с Западной Украины, добывающей цеолит, который используют вместо песка и активированного угля. Хотим провести тендер, который в том году отменили – по времени не получалось с реконструкцией. А где-то хранить – это бессмысленная трата денег.

Хотим в рабочем фильтре запустить одну секцию, посмотреть, как будет работать. Я «проехался» по коллегам, которые его использовали – цеолит. Но мы хотим посмотреть, как он будет работать в наших условиях. В Западной Украине он работает отлично. Но там – подземные воды, качество воды другое. Ближайшее место, где использовали цеолит-био – Белая Церковь. Но вода там и вода здесь – абсолютно разные.

Загрузим одну из шести емкостей, проверим качество воды, вымываемость – потому что после засыпки он не лежит постоянно, он вымывается. Проверим, насколько это будет экономически выгодно. Потому что предприятие с помощью горсовета, который погасил практически все долги водоканала, вышло без пени и штрафов на 100-процентную оплату по электроэнергии, покупной воде, по всему.

— То есть Аулам мы теперь должны только по текущим долгам?

— Мы ничего не должны. Может, не стоит это афишировать, но у нас от месячного начисления еще и 50%  предоплаты идет. Финансовая возможность есть, хотя я понимаю, что где-то будут и провальные месяцы, поэтому я сделал предоплату, чтобы и они могли нормально работать, и у меня была совесть чиста, что я выполняю все обязательства.

— Реконструкция Кайдакской станции будет в 2017 году?

— Да, планируем так. Затягивать дальше нельзя.

— Там совсем плохо?

— Там работает один фильтр. Если с ним что-то случится, у нас, грубо говоря, даже нет резерва. Я бы, может, и показал вам, но – режимный объект как бы, понимаете? Я стараюсь никому ничего не давать по предприятию. Потому что вот, мы сделаем фотосессию, вы опубликуете со своей статьей, кто-то перепечатает и напишет, что такими фильтрами подается питьевая вода. … Но я могу сделать для вас фото, чтобы вы понимали, о чем речь, что там нет ничего живого. Фильтры – 1952, 1954 гг…

Сейчас фильтр рабочий, он нормальный. То, что нужно восстанавливать находящееся в резерве, что возможно запустить, я считаю, это нужно делать.

— А сколько их всего там?

— Три. Мы сейчас качаем 120 тысяч кубов. Производственная мощность Кайдакской станции при полной загрузке – 256 тысяч кубов.

— То есть, в принципе, покрыло бы все?

— Все бы не покрыло – надо на верхнюю часть выдавливать, тоже есть удорожание. Но, я считаю, восстанавливать Кайдакскую станцию надо. Это – приоритет, особенно, если мы будем использовать новые технологии по очистке воды.

— А что в планах по новым технологиям очистки?

— Я переключился на Ломовскую насосную станцию по причине того, что, если пытаться делать в двух местах, то ни там, ни там ничего не получится.

В июле прошлого года мы сделали проект по уходу от первичного хлорирования. Будет более качественная вода. Закупили автоматику, новое хлораторное оборудование. Идет подготовка к запуску. Даже закупили оборудование, которое на выходе со станции будет показывать уровень хлора. А автоматика будет управлять дозировкой, которая сейчас делается вручную.

— Все равно будет хлорирование?

— Принцип немного другой. Хлор будет использоваться только для минимального обеззараживания. Эту технологию я перенял в Черкассах, где она 5 лет успешно работает на днепровской воде.

У себя мы сделали лабораторные испытания, получили прекрасные результаты. Единственный нюанс – это не совсем будет понятно для людей – вода будет пахнуть водой, а не хлоркой.

— И когда это счастье к нам придет?

— Планируем где-то через 1,5 месяца, нужно еще время на пуск и наладку, хотя все зависит от исходной воды, точки ввода, дозировки. Все нужно выверить. Может быть, еще меньше будем хлора добавлять для обеззараживания, но, понимаете, людей надо приучить к этому.

Я в Черкассах спрашивал, как они там делали, приучали к тому, что вода пахнет водой. Говорят, что начинали с зимы, когда вода более чистая, и постепенно уменьшали дозировку – пока люди не привыкли к вкусу и запаху.

— Но днепровская вода пахнет не очень хорошо…

— Здесь очень важен баланс. Под лежачий камень вода не течет, потому мы проводим предварительные лабораторные испытания.

— По каким показателям вода станет лучше?

— После наших испытаний вода попала в ДержсанПіН (Гигиенические требования по использованию питьевой воды человеком – прим. ред.) даже с запасом.

— Пусть даже на выходе она хорошая – чистенькая вода, слегка хлорированная, пахнущая водой. Но как только вода эта попадает в наши «прекрасные трубы»…

— Давайте откровенно: никто их за 5-10-15 лет не заменит. Большой километраж, расстояния. И технически сложно. Чтобы заменить водовод, где-то его нужно проложить. Процесс сложный, поэтому мы с командой расставляем приоритеты, делая упор на насосное оборудование. Пока делаем замену только на реально проблемных участках воды в городе.

— Латаете дыры?

— Да – там, где это уже кричащее полностью. Но даже заменив трубы, если мы не наладим работу насосных станций, она будет дальше рвать. Поэтому надо продолжать ставить насосы, ставить частотные преобразователи, продолжать реконструкцию станций. А когда мы это сделаем, тогда можно переходить к планомерной замене водовода.

— И сколько у нас километров сетей?

— Если не ошибаюсь, где-то 2,5 тыс км водопровода и 1,8тыс – канализации. А замена идет только в экстренных ситуациях, потому что, это недешево стоит.

— Но вы уже изучаете какие-то технологии по замене труб, присматриваетесь?

— Есть три технологии в мире. Замена новой, проталкивание трубы в трубе и санация. То есть «методом чулка» — при запуске его в трубу он раздувается. Эти технологии очень дорогие. Потому что, чтобы запустить «чулок», применяется оборудование, счищающее весь налет, и тогда это еще как-то возможно. Но проблема в том, что, если это большой диаметр водовода, вы отсекаете эту «нитку», и – как подать воду абонентам?

— Это дело будущего?

— Да. И если спрашивают, почему некачественная вода, часто жильцы же приходят, я говорю: давайте представим следующее – по улице идет напорный водовод с постоянным движением воды все работает в одном русле, системе, без колыхания. Есть многоквартирный дом, где на ночь практически водоснабжение прекращается – ну, может кто-то в туалет сходит, но нет такого разгона воды, уменьшается водопотребление. Вода начинает немножко застаиваться – есть такое понятие. За 4-5 часов с ней ничего не будет. Но когда утром, в 5-6 часов, начинают массово открывать краны, естественно, все с труб тянет.

Вспомните Советский Союз, когда была любая остановка воды и не было счетчиков, открывали краны и бежала  всегда ржавая вода. Так тем трубам тогда было 10-15 лет. Процесс ржавления – никуда от него не денешься. Поэтому программа должна быть совместной – по замене общедомовых и подвальных труб. Это однозначно. Без этого мы не добьемся качества воды, какие бы мы реконструкции не делали у себя на насосных станциях, будет вторичное загрязнение.

— Вы контролируете качество воды у конечного потребителя?

— У нас есть лаборатории, ежедневно идет отбор проб – и на станциях, и у конечного потребителя. Мы не можем этого не делать.

— Сколько таких точек?

— Они постоянно разные. Мониторим ситуацию по городу. Ведь где-то может быть застой или что-то еще.

— И как результаты? Вы ими довольны?

— Есть над чем работать.

— А что вас больше всего беспокоит в качестве воды?

— Я у себя дома поставил механический фильтр и пью воду из-под крана не отстаивая. Если бы вода была нехорошего качества, были бы отравления. Пусть из 10 человек двое пьют бутилированную воду, остальные все равно пьют воду из крана. Тьфу-тьфу-тьфу, слава богу, таких случаев не было.

— Но все равно накапливаются в организме вредные вещества?

— Да, потому и надо продолжать работу над этим. Есть безумная поддержка горисполкома в работах.

Но у нас есть вода питьевая, а есть еще и стоки, которые нужно очищать.

— А что вы планируете по станциям аэрации?

— Замену насосного оборудования. Изучаем вопрос. Я встречался с экологическими общественными организациями. Я им предложил для изучения ситуации поехать в Западную Украину, где внедрены новые технологии. Потому что на рынке сегмент водоочищения представлен крайне широко.

А чтобы выбрать правильную позицию, нужно понимать наши стоки, технологию и себестоимость этого всего. Можно сделать так, что канализация будет по 50 грн, из нее можно будет пить, но кому это надо?

— Перейдем к вашим тендерам. Услуги по охране ваших объектов – 17 точек, 19 охранников в сутки будут дежурить на проходных за 5 млн грн в год?

— Нет, это не на проходной. Это объекты, которые находятся под охраной. Два охранных предприятия нас обслуживает: государственная служба охраны и мы сейчас заводим независимое предприятие. Вы понимаете, что наши работники – это есть наши работники. А есть церберы, которые проверяют вход, смотрят, не выносят ли что-то или не заносят ли. Цена у них… Мы под фонд нашей зарплаты заключали договор.

— Мы нашли три тендера: один на 5 млн грн и два – по 980 тыс грн.

— По 980 тыс грн у нас пока идет процедура торгов. Сумма большая, потому и процедура немножко длительная. У нас получилось, что мы оголили два месяца. Поэтому мы просто взяли месячный объем, чтобы не было провала на 1,5 месяца.

— Что за эти деньги сделает фирма, которую вы нанимаете?

— Полностью осуществлять охрану и нести ответственность за сохранность всего оборудования. Они будут четко контролировать, какие машины заезжают, где, кто и что.

— В вашей практике были случаи нападения на объекты? Кто-то пытался подсыпать какую-нибудь гадость?

— Нет. у нас на всех объектах, где есть резервуары, дежурить государственная служба охраны.

— А фирма где будет дежурить?

— Там где автотранспортные цеха, вспомогательные структуры. И самое для меня основное – обеспечение сохранности всего, что есть на территории.

Чтобы не было ни у кого никаких вопросов, у нас есть те люди, которые работали у нас в штате, и мы по такой же цене объявляли тендер. Для предприятия баланс не изменится.

Даже мы немного выиграем за счет НДС. Около 16 процентов для предприятия будет экономии.

— А сколько у вас автомобилей? Для чего столько трекеров GPS?

— На балансе 170 единиц техники примерно. За счет городского бюджета обновили парк на 35 единиц. Естественно новая техника, аварийки  должны быть под контролем, чтобы мы знали, кто где находится.

— Удивляет, что выиграла фирма, созданная за месяц до тендера. А фирма житомирская, предложившая цену в 4 раза меньше, вас не устроила. В чем проблема?

— Дабы избежать давления, я специально в эти дела не лезу. Там есть тендерный комитет, семь человек занимаются по разным предприятиям. Плюс при горисполкоме есть общественные организации, которые рассматривают подобные вопросы.

— Средства, которые пойдут на оплату охраны и закупку трекеров, войдут в тариф?

— Нет. Охрана уже входит в тариф при нынешних работниках. Откровенно говоря, у нас на охране сидели пожилые люди, потому что оклады маленькие. Они сами уходили. Освобождались места, мы заводили новых людей. Есть объекты, где наши работники дежурят вместе с ГСО. И на тариф это никак не влияет абсолютно.

Есть четко утвержденная структура тарифа. Если мы попытаемся что-то увеличить, надо будет доказать целесообразность. Мой принцип – держаться всегда в рамках тарифов.

А будут трекеры, будет экономия по бензину.

— Откройте секрет: скоро очередное повышение тарифов?

— Моет быть, только вам скажу: я думаю, что его не будет. Мы сделали очень много. С августа, вы знаете, подали тариф на госкомиссию. Планировалось повышение примерно на 18 процентов. На пресс-конференции  я тогда говорил, что мы будем стараться максимально снизить тариф. На сегодня, думаю, роста тарифов не будет.

— На сколько месяцев ваш прогноз?

— Возможна какая-то корректировка в связи с повышением «минималки» до 3,2 тыс грн. Это единственный момент, который будет. И то, я думаю, что в рамках того, что мы экономим, оно не повлияет на повышение тарифов.

— До лета можно не волноваться?

— Многое зависит от электроэнергии. Если роста цен на нее не будет резких, тариф останется на прежнем уровне.

— А снижение возможно?

— Тариф никогда не снизится, но стабилизировать его рост за счет экономии средств можно. Приведу пример. В октябре мы купили экономичных лампочек на 500 тыс грн. Окупилось за месяц. Так и надо делать.

— В этом году поверка счетчиков будет по-новому проводиться?

— Нет. Единственное, мы создали у себя на базе поверки бытовых счетчиков структуру, купили 5 переносных установок. Отрабатываем механизм, потому что большой объем. Нам надо 2-2,5 тысячи счетчиков проверить в месяц. А с переносными устройствами мы ездим по домам.

— Судя по тендерам, вы еще и нанимаете людей.

— Пять установок могут в день с одной бригадой сделать 10-12 поверок. А в месяц надо 2,5 тысячи – это только по текущим. А если учесть, что немного прошлый год был у нас провальным, надо делать 3-3,5 тысячи поверок.

— Эти деньги как будут учитываться?

— Они в тарифе заложены. Никому никто ничего не платит. Мы проверяем и даем акт. Поэтому пусть люди не переживают. У нас был провал – много счетчиков, которые должны были пройти проверку 2-3 месяца назад. Но мы будем потихоньку нагонять.

— Штрафовать не будут жителей?

— Нет. Пусть не переживают люди. С 1 января 2016 года было изменение законодательства. Проблема в том, что поверка счетчиков была заложена в тариф позже. Тем не менее, мы деньги эти получаем, и все равно будет их осваивать – хотим мы этого или не хотим.

— Говорят, за минувший год потери воды резко уменьшились?

— Да.

— С чем это связано, если вы трубы не меняете?

— А почему мы делаем реконструкцию насосных станций? Мы снижаем давление в городе. Высокое не нужно. Мы боремся с этим давлением, ставим электронные датчики, передающие данные в диспетчерскую службу. По этим данным выставляется работа станций. В целом это не делается за полгода, год, но уже есть результат.

— А в цифрах?

— По порывам, в день было по воде – порядка 55-60 заявок. Сейчас, даже в самые худшие времена, 30 – максимум. Потери мы сократили примерно на 9% – это факт. Я считаю, это много.

— Сколько вам выделили из городского бюджета?

— На 2017 г. запланировали в бюджете погашение старых долгов предприятиям. Мы должны были Аулам и Облэнерго. Эти две статьи заложили в бюджет города, чтобы не было штрафных санкций. Облэнерго должны 30 млн грн. Вроде бы сумма космическая. Но если принять во внимание, что в месяц мы берем 18 млн грн, то за два месяца можно рассчитаться. Можно сказать, это текущая задолженность. А на начало 2016 г. было 88 млн грн.

За счет того что на 100 процентов вышли на оплату собственными средствами… То есть благодаря меморандумам город погасил эту задолженность. Сейчас решается вопрос по ликвидации пени и штрафов за весь промежуток деятельности водоканала – а это 25 млн грн. Сумма большая, но, я думаю, мы ее тоже уберем.

По Облэнерго легче. Вышел закон о реструктуризации долга. На эти 30 млн грн мы заключаем рассрочку, и в этом случае уходят пени и штрафы. Считаю, что этим надо воспользоваться – деньги на дороге не валяются.

— В 2016 г. прибыль получили?

— По итогам года все равно в минусах, потому что за первые полгода задекларировали, если не ошибаюсь, около 12 млн грн убытков. Со второго полугодия – 3 и 4 кварталы – вышли на прибыль, но по итогам года не перекрыли пока. Словом, начнем с чистого листа и будем стараться держать.

— Ждете инициативы от общественников? Они же могут только кричать и ругаться.

— Знаете, я, ходя по комиссиям, защищая затраты предприятия и тому подобное, увидел группу активистов. Надеюсь, это небезразличные к работе коммунальной сферы люди, и мы будем с ними плотно работать, начиная от объектов, где необходимо что-то менять. Вчера встречался с ОО «Наш дом Днепропетровщина». Они формируют вопросы, будем совместно работать.

В целом общественники мониторят, изучают, где-то что-то, может, подскажут. А чем больше людей задействованы, тем более правильная, грамотная линия будет выработана. Хотя, конечно, все довольны никогда не будут. Но – в споре рождается истина. И надо спорить. Мы среди своих заместителей тоже каждое решение принимаем в споре. У нас ничего не проходит спокойно.

— Нет такого, чтобы начальник стукнул по столу?

— Нет. К примеру, надо заменить насос. Есть на четыре напора давления, есть на пять. И кубатура там на 400 или 800. Экономия по электроэнергии – 100 кВт. Какой насос ставить? Вроде бы такой, что поменьше. Но, с другой стороны, мы реально понимаем, что, когда мы будем ставить частотный преобразователь, насос будет работать на полную мощность, на пиковой нагрузке. То есть он будет потреблять больше электроэнергии, чем больший насос с минимальной нагрузкой. И – у нас идут дебаты. Мы реально спорим, даже совещания какие-то переносим, пока не найдем истину и правду.

— А где Вы работали раньше?

— Пять лет в водоканале «Днепр-Западный Донбасс» — это магистральный водовод для пяти городов. Был директором, потом заместителем.

— Сначала директором, потом замом – что это было? Политика?

— У меня и тут на кабинете таблички нет.

— Почему?

— Ну, жизнь. Мало ли…

Беседовала Марина Деобальд